Ниже после вступления перевод статьи Sandy Sela-Smith “The Ullman Method of Dream Analysis: Content and Context” (2000)
Монтегю Уллман скончался 7 июня 2008 года. Ему было 92 года. Мне довелось видеть его выступление два года до этого в Бостоне, и я был восхищен тем, насколько Ульман по-прежнему вовлечен в сообщество исследователей сновидений — сообщество, за создание которого он в значительной степени отвечает.
Учитель известного пси-исследователя Стэнли Криппнера, Уллман основал одну из первых лабораторий сновидений в Медицинском центре Маймонида в Нью-Йорке. Уллман и его коллеги сосредоточились на исследовании телепатии во сне, а также на других загадках. Позже в своей карьере Уллман был первым, кто начал обсуждать влияние новой физики (то есть нелокальности, неявного порядка и т.д.) на теории познания и исследования сновидений.
Работа Уллмана заложила основу для современного движения за изучение сновидений, и мое поколение в долгу перед его неустанной работой и блестящими теоретическими разработками.
Пять простых слов «Если бы это был мой сон» делают процесс осознания сновидений по Уллману (1996, 1999; Ullman & Zimmerman, 1979) одним из самых эффективных инструментов, которые я нашла для раскрытия посланий во сне, и не только. В конце 1990-х годов я имела честь участвовать в трех тренингах по работе со сновидениями у Монте Уллмана.
Уллман начал свою карьеру как психиатр, но вскоре открыл для себя силу работы со сновидениями и посвятил свою жизнь обучению методу, который позволяет сновидцу, а также участникам группы сновидений, получить доступ к самым глубоким тайникам бессознательного. Он верил, что существует сознание биологического вида, которое призывает к нашему личному и коллективному выживанию и ведет нас к продолжающейся эволюции. Согласно философии Уллмана, каждый из нас состоит из миллиардов одноклеточных организмов, которые сформировали коллективы органов, систем и функций, поскольку они учатся жить как единое целое, и как биологический вид, мы — несколько миллиардов людей, которые также учатся жить как единое целое. Точно так же, как человек не может выжить, если его клетки становятся саморазрушающимися или атакуют другие клетки, дающие жизнь, биологический вид не может выжить, если мы, как индивидуумы или как социальные группы, разрушаем других или самих себя деструктивными методами.
Я понимаю это так, что для того, чтобы выжить, клетки и человеческие существа должны научиться уважать жизнь как индивидуально, так и коллективно. Мы должны уважать границы, не создавая непроницаемых стен, быть отличными, не разделяя, соединяться, не поглощая и не будучи поглощенными, и быть гибкими, не разрушаясь по мере того, как мы меняемся и растем. Мы должны активно делиться, лелеять, любить и позволять всем выживать и процветать. Однако в процессе нашего развития, как отдельных личностей, так и социальных групп, мы сформировали стереотипы поведения, которые представляют опасность для нас самих и для нашего вида. Уллман предполагает, что сознание видов, возможно, нечто сродни коллективному бессознательному Юнга, является универсальной силой, которая стремится привлечь внимание к тем моделям поведения, которые могут привести к разрушению. Сновидение — это один из языков этого универсального сознания. Доктора Уллман и Циммерман (1979) утверждают, что:
Мечтатель в нас продолжает побуждать нас к большей целостности… Мечты никогда не оставляют нас. Они с нами каждую ночь, побуждая нас решать проблемы, которые ограничивают и обескураживают нас, или которые ограничивают нашу изобретательность. (стр. 318-319)
В книге “Appreciating Dreams” Уллман (Ullman, 1996) утверждает:
С эволюционной точки зрения, наша биология может играть еще одну роль в связи с нашими сновидениями. Я думаю, что работа со снами позволяет нам ближе познакомиться с жизненно важным аспектом нашего природного наследия животных. Выживание животных зависит от точности и правдивости их чувственного восприятия мира. Эта зависимость по-прежнему присутствует в наших усилиях приспособиться к все еще несовершенной среде обитания человека. Задача для нас немного сложнее из-за ловушек и лжи, которым подвергло нас наше культурное наследие. В той мере, в какой мы становимся жертвами ложных представлений, мы не можем по-настоящему реализовать себя. Сновидя мы стремимся к свободе в тех областях, которые ускользали от нас во время бодрствования. Взаимосвязь между свободой и истиной является движущей силой наших мечтаний. (стр. 243)
Представьте, если хотите, группу людей, которые собираются вместе и хотят понять свои сны. Возможно, что никто из них ни с кем из этой группы не встречался, и все же к концу процесса у них может возникнуть ощущение, что они знают друг друга всю свою жизнь. За это время кто-то или, возможно, несколько участников поделятся с группой своим сном. Участники внимательно выслушают друг друга, зададут вопросы, и у каждого будет возможность воспринять представленный сон как свой собственный. Чувства и метафоры, присутствующие в сновидении, будут исследованы, а смыслы — упорядочены. Между участниками возникнет связь, которая соединит их в пространстве и времени, просто потому, что они осмелились заглянуть в темноту, шагнуть в нее и обнаружить, что их там ждет.
Согласно Уллману (Ullman, 1979, 1996, 1999), групповая работа, которая часто делает интимные вопросы достоянием общественности, важна, поскольку позволяет сновидцу глазами группы увидеть те аспекты своего «Я», которые были скрыты. Бодрствующее «Я» часто обманывает само себя. Чтобы группа была эффективной, в ней необходимо создать неосуждающую любящую атмосферу, в которой сновидец сможет обнажить эти интимные вопросы и безопасно исследовать их. При этом сновидец должен оставаться ответственным за разворачивающийся процесс и быть в состоянии остановить его, ограничить обмен информацией или зайти настолько глубоко, насколько это возможно. И сновидец, и участники получают возможность использовать сон, чтобы обнаружить послания, исходящие от сознания на уровне вида, и применить их в своей собственной жизни. И все начинается с того, что каждый из них готов сказать «Если бы это был мой сон».
Шаги процесса
Согласно подходу Уллмана (1979, 1996, 1999), для понимания сновидений не требуется эксперт по толкованию. Вместо этого богатый коллективный жизненный опыт участников предоставляет множество уровней и различных точек зрения для множества возможных интерпретаций. Группа знакомится с шагами процесса у того, кто прошел обучение этому методу; затем преподаватель-лидер занимает место в группе в качестве участника. Презентация сна всегда является добровольной, и после соответствующей подготовки фасилитация также является добровольной. Каждое занятие начинается с выбора ведущего. Когда ведущий выбран, он спрашивает, есть ли желающие рассказать о своём сне. Те, кто хочет рассказать о своём сне, также решают между собой, кто будет представлять сон на этой встрече. Выбор ведущего и сна — это модели добровольчества, демократии и постоянного выбора, которые присущи самому процессу сновидения. Сон может быть как отдельной запомнившейся картинкой, так и целой историей; работа со сном может занять два или более часа.
На первом этапе сновидец (a) читает или рассказывает свой сон, в то время как члены группы записывают его или читают вместе с ним. По завершении (b) участники группы могут задавать вопросы о содержании сна для уточнения. На данном этапе сновидец не должен контекстуализировать или интерпретировать значения, а должен отражать образы, взаимодействия и чувства только в рамках сновидения. Позволяя использовать только содержание сновидения, участники могут легче интерпретировать сновидение в своем личном контексте.
Второй этап начинается с того, что первый участник группы говорит: «Если бы это был мой сон, я бы почувствовал…», что даёт участникам сигнал воспринимать этот сон так, как если бы он им приснился. Для этого они делятся своими собственными чувствами, а когда этот шаг кажется завершенным, то делятся своими мыслями об образах и метафорах, которые они находят в содержании сновидения. Разнообразие материалов предлагает множество возможных интерпретаций, которые сновидец может рассмотреть, исследуя потенциальные скрытые послания.
На третьем этапе (а) сновидец вспоминает свой сон и может реагировать на все, что пришло ему в голову в результате прослушивания комментариев других людей. За этим следует часть (b), в которой сновидец, если он готов к дальнейшему исследованию, может обрести больший смысл, восстановив в памяти произошедшие события или мысли, которые присутствовали в бодрствующей жизни до сновидения. После того, как каждый аспект и символ сновидения были изучены на предмет возможных значений в контексте жизни сновидца, (c) сновидцу можно зачитать сон заново, сцена за сценой, останавливаясь для получения дополнительной информации, когда это необходимо. Затем членов группы просят предложить то, что Уллман называет частью (d) третьего этапа, который заключается в организации проекций, чтобы предложить осмысленные интерпретации сновидения в целом, связывающие сновидение и дневную реальность сновидца. Наконец, (e) сновидцу предоставляется возможность сделать какие-либо последние замечания.
Если группа собирается снова, следующее занятие начинается с того, что сновидцу из предыдущей группы предоставляется возможность поделиться любыми дополнительными соображениями относительно сновидения за прошедший период.
Обязанности
Формирование, руководство, представление и участие в группе по сновидениям требуют внимания к ряду обязанностей, если мы хотим сохранить целостность [процесса]. Прежде всего, сновидец должен контролировать процесс, решая, насколько глубоко идти, насколько раскрываться и стоит ли переходить к следующему этапу. Если по какой-либо причине в какой-то момент процесса чувство безопасности окажется под угрозой, сновидец может сделать паузу и, сообщив о необходимости остановиться, может выбрать продолжение или завершение процесса. Понимая, что между стремлением к безопасности и желанием открытий может возникать напряжение, группа и её ведущий могут мягко побуждать участника выйти немного за пределы зоны комфорта, если тот готов к этому. Всегда необходима высокая степень чуткости: важно подтолкнуть, но не надавить слишком сильно и не зайти слишком далеко. Именно в таком бережном, продуманном побуждении часто рождаются глубокие прозрения, тогда как неосторожное давление способно ранить сновидца и разрушить весь процесс.
У ведущего двойная роль. С одной стороны, он является участником группы, с другой — несёт ответственность за направление процесса в соответствии с его этапами. Делать это необходимо ясно, плавно и гибко, уважая потребности сновидца и учитывая одновременно хрупкость и силу самого процесса. Ведущий должен быть чуток к чувствам как сновидца, так и других участников группы. Иногда может возникнуть необходимость приостановить процесс, чтобы что-то прояснить или дать сновидцу либо другому участнику время оправиться от эмоциональных переживаний. Всё это должно происходить естественно и гармонично, в пределах отведённого для работы времени.
Участники группы также несут определённую ответственность. Их вклад становится наиболее значимым, а собственная польза от процесса — максимальной, когда они полностью присутствуют в моменте, внимательно слушают и стремятся прочувствовать сон как мысленно, так и эмоционально. Посредством «присвоения сна» участник может делать проекции, опираясь на то, что известно о сновидце публично, либо — с разрешения сновидца — на личные сведения, а также на воспоминания из собственной жизни, не смещая при этом фокус со сновидца. Участники могут обращать внимание на возможные темы, противоречия или метафорические значения, замечать не только то, что явно присутствует, но и то, что, кажется, отсутствует. Важно отмечать моменты, которые кажутся эмоционально заряженными. Всё это должно происходить без осуждения и с чуткой заботой о безопасности сновидца.
Наконец, каждый аспект самого сна должен восприниматься как значимое послание из бессознательного. Даже один образ, короткая фраза или многоступенчатый сон содержат сообщение, которое оказалось настолько важным, что «сновидящая» часть личности, связанная с коллективным сознанием, решила его передать. Это заслуживает уважения и внимания.
Сила процесса
В течение пяти лет, что я участвовал в работе сновидческой группы доктора Уллмана в Сейбруке вместе со Стэнли Криппнером и самим доктором Уллманом, я прониклась глубоким уважением к потенциалу преобразующего исцеления и самопознания. За эти годы работы со сновидениями участники и сновидцы смогли встретиться лицом к лицу со своими демонами, обнаружить свои слепые зоны, найти ответы на мучительные дилеммы и понять обстоятельства своей жизни, которые прежде могли казаться необъяснимыми. Поразительно, как «видовое сознание» настойчиво стремится донести послания до сознания, несмотря на сопротивление со стороны отдельного человека или группы.
Мой интерес к поиску связей между явлениями привёл меня к наблюдению: часто в сновидческих группах вопросы, поднятые в содержании первого сна, будто бы находили ответы во втором, а понимание второго сна становилось возможным только в контексте первого. Я заметила, что подобный процесс происходит и между разными группами, где я была единственным постоянным участником. Тематические связи не только проясняли сны в последующей группе, но и приносили более глубокое понимание темы предыдущей. Какой бы ни была эта «энергетическая соединительная ткань», что течёт между клетками, формируя единый организм, она, кажется, течёт и между людьми, создавая ощутимую энергетическую связь, существующую внутри группы и между группами. Возможно, именно в этой пока необъяснимой взаимосвязи проявляется видовое сознание, которое становится явным, когда мы готовы его искать.
Растворение границ между снами и групповым опытом сновидений также привлекло мое внимание. Помню, я была сильно удивлен, когда впервые осознала, что сон буквально, но бессознательно воспроизводится в групповом процессе. Одна женщина представила сон, в котором она видела себя идущей по оживленной магистрали и тянущей за собой тележку с тяжелым грузом. Она пробилась вперед всех и создала пробку, остановившись посреди перекрестка. Сновидица сжала кулак в знак неповиновения заблокированным разъяренным водителям, которые начали бросать в нее вещи, пока она привлекала внимание к тому факту, что у нее нет машины, а она тянет свой груз без посторонней помощи. Она проснулась, чувствуя себя подавленной и неоцененной.
В группе сновидений она протиснулась вперед других сновидцев и настояла на том, чтобы ей дали возможность представить свой сон. Другие желающие представить свои сны уступили её требовательной просьбе, но не без того, чтобы вызвать в группе ток гнева и сопротивления. Казалось, они не собирались поддерживать ее, полностью вовлекая в процесс. Вместо этого они предлагали интерпретации, которые не казались ей полезными. Ей пришлось самостоятельно разбираться с содержанием своего сна. Она продолжала делать свои собственные интерпретации значения сна в контексте своего недавнего опыта, не принимая во внимание ничего из того, что предлагала группа. В момент глубокого озарения она замолчала, оглядела комнату и разрыдалась. Она поняла, что делала в группе то же самое, что и во сне. Она поняла, что именно её отношение вызвало гнев и отсутствие поддержки как во сне, так и в процессе его обсуждения. Впервые в жизни она осознала давно укоренившиеся шаблоны, которые заставляли ее верить, что она должна нести свое бремя в одиночку. Этот инсайт растопил её сопротивление и сердце группы. Все захотели помочь ей, когда она, наконец, оставила свой привычный шаблон и позволила себе быть движимой, чтобы поддержать себя в изменении. Какая мощная метафора!
Когда я решила написать эту статью, у меня был выбор из множества сновидений, но именно это конкретное всплыло в памяти, и я буквально не могла вспомнить ни одно из других, с которыми работала на протяжении многих лет. Вспоминая этот сон спустя несколько лет после его представления, я начала видеть то, чего не могла понять в то время, когда посещала эту группу сновидений. У меня была сильная, почти непреклонная тенденция нести свое бремя в одиночку, всегда работая без чувства связи с группой. Большую часть своей жизни, в своей семье и в браке, я прожила в одиночестве. Я переехала в Китай в одиночку; моя частная терапевтическая практика ведется в одиночку. Даже выбор дистанционной программы для получения докторской степени отражает то, что я метафорически проживаю сон той женщины. Большинство своих курсов я закончила, ни разу не обратившись за помощью к профессорам. Это привело к конфликту с некоторыми из них, что задержало получение зачета за мою работу. Рассматривая эту модель поведения, я замечаю, что работа в одиночку, похоже, не была выбором. Какое-то внутреннее убеждение заставляло меня всё делать в одиночку. Бывали времена, когда работа в одиночку была полезной, и, возможно, такие времена еще будут в будущем, но бывают и времена, когда мне нужно уметь сотрудничать в группе. Работа в изоляции, возможно, не приносила вреда в прошлом, хотя я не могу этого знать наверняка. Но я точно знаю, что мне больше не выгодно отказываться от других вариантов. Сейчас, когда я приступаю к диссертации, я вижу, что жесткая, одиночная позиция не только является обузой, но и может помешать мне достичь цели.
Я убеждена, что то, что именно этот сон вспомнился мне именно в этот момент и стал предметом работы — вовсе не случайность. Я глубоко ощущаю, что любящее сознание призывает меня отпустить те модели поведения, которые мешают мне стать той, кем я предназначена быть. Меня влечёт к новому пути — к соединению и совместной работе с другими. Я верю, что когда каждый из нас совершает внутренние изменения на микроуровне, где-то во Вселенной раздаётся отголосок открывающихся дверей, и это может привести к макроизменениям для всего нашего вида.
Возможно, самым значимым открытием, которое я сделала имея опыт «групповой сновидческой осознанности», стало понимание того, что процесс работы со сновидением можно применять и к дневному опыту. Я стала замечать, что события в бодрствующей жизни людей обладают многими чертами снов. Записывая «истории» клиентов, я поняла, что могу уделять внимание каждой детали так же, как и в работе с группой по сновидениям. Я анализировала описанную клиентом обстановку, искала повторяющиеся темы, отмечала напряжения и противоречия. Я искала метафорический потенциал, обращала внимание на то, что, казалось, отсутствует — возможно, эмоциональные реакции или фрагменты, которые не складывались в общую картину из-за недостающих деталей. Я вслушивалась в сюжет, в убеждения или мифы, которые могли разворачиваться в жизни человека. Я замечала игру слов, скрытую в рассказе. Я даже обращала внимание на всех людей, о которых говорил клиент, и начинала искать в них отражения самого клиента, проявляющиеся в персонажах его рассказа. Я могла впустить эти истории в свою жизнь, пережить их как свои собственные и наблюдать за своими реакциями. Я подходила к рассказу клиента с тем же безоценочным, любящим уважением, что и к работе со сновидениями. Когда я помогала клиентам рассмотреть свои проекции, они начинали получать глубокие инсайты и совершать значимые, порой мгновенные перемены. Это напоминает мне о рассказе Солка (1983), создателя вакцины против полиомиелита.
Он говорил:
«Очень рано в жизни я начинал представлять себя на месте того объекта, который меня интересовал. Позже, став учёным, я мысленно становился, например, вирусом или раковой клеткой и пытался почувствовать, каково это — быть ими. Я также представлял себя иммунной системой и пытался воссоздать, что бы я делал, будучи этой системой, сражающейся с вирусом или раковой клеткой… Вскоре такой внутренний диалог стал для меня второй натурой» (с. 7).
Я считаю, что именно это состояние сознания возникает в процессе работы с группой по сновидениям или в индивидуальной работе с клиентами. Когда я прошу клиента взглянуть на проблему так, будто это сон, и присоединяюсь к нему, воспринимая этот сон как свой собственный, мы вместе делаем шаг назад, чтобы увидеть, что происходит на самом деле, и ищем те мифы и системы убеждений, через которые человек выстраивает свою жизнь. Клиент начинает осознавать, что у него есть выбор — какие мифы будут определять его жизнь и возьмёт ли он на себя ответственность за этот выбор.
Я могу выбирать — интерпретировать события своей жизни как сновидение, а всех участников этих событий — как персонажей, несущих послания от высшего сознания, так же, как и я могу сыграть такую роль в их жизни, если они этого захотят. Я могу задавать себе те же вопросы, которые ведущий или участник группы задаёт сновидцу, и прислушиваться к возможным проекциям, которые формируют смысл происходящего. Больше, чем любой другой метод, именно подход доктора Уллмана к работе со сновидениями помог мне взять на себя ответственность за всё, что происходит в моей жизни. Я учусь смотреть на свою жизнь так же, как на сны — без осуждения, без обвинений и без чувства вины. Я замечаю, что на каком-то уровне всё, что приходит в мою жизнь, является результатом моих личных мифов — осознаю я их или нет. Я могу выбрать быть ответственной, а значит — могу выбрать, как откликаться на происходящее. Принимая решение взять ответственность за то, что я создаю, я одновременно обретаю возможность осознанно творить то, что выбираю.
Переигрывая слова любимой старой песни из диснеевской «Золушки», я бы сказала «Жизнь — это сон, создаваемый твоим сердцем, пока ты крепко спишь. Пробудись к своему сну!».
Источники
Salk, J. (1983). Anatomy of reality. New York: Columbia University Press
Ullman, M. (1996). Appreciating dreams: A group approach. London: Sage Publications.
Ullman, M. (1999). Variety of dream experiences. (2nd Ed.) New York: State U. of New York Press.
Ullman, M. & Zimmerman, N. (1979). Working with dreams: Self- understanding, problem solving, and enriched creativity though dream appreciation. NY. G.P. Putnam’s Sons.
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.